«Одному отдаваясь, мечтать о другом – неиспробованном, невкушенном, незнакомом вчера, кто сегодня знаком и прикинется завтра влюбленным…»
    Этой ночью удача улыбнулась ему лишь в одном: в благословенной тишине. Также к этому можно, подумав, прибавить и горящие на улицах фонари или на крайний случай окна круглосуточных магазинов, которые были явлением еще более редким, чем фонари. Однако за неимением подходящих для Игры кандидатур Изяслав был рад и фонарям. Прогуливаясь от одного фонаря к другому, он поднимал к глазам карманный сборник стихов Игоря-Северянина. Это его успокаивало. Пока что желание играть было оттеснено на задний план чтением стихов. Проблема в том, что, стоило ему вспомнить о том, что окружает его каждый день – и ярость начинала закрывать дрожащей пеленой глаза. Проклятый мир, состоящий из кучи дураков и дур. Отвратительный, глупый, хамоватый, необразованный сброд – вот кого ему приходилось терпеть изо дня в день.
    Лютый резко захлопнул сборник и убрал его в карман пальто. Следовало заняться делом. Уже достаточно поздно для того, чтобы никто не смог ему помешать, но еще чуть-чуть – и на улице будет сложно найти человека, подходящего для исполнения подготовленной ему роли. Следовало сохранять понимание того, где начинается и заканчивается эта грань между людностью и безлюдьем.
    Возможно, стороннему наблюдателю, будь таковой поблизости, он напомнил бы пса-ищейку. И действительно – порой Лютый с трудом сдерживал себя, чтобы не попытаться принюхаться. Вряд ли это принесет какие-то плоды.
    Свернув на менее освещенные улицы, мужчина поплутал по ним еще минут пятнадцать прежде чем его уши уловили чьи-то шаги. Легкие – а значит, велика вероятность, что это девушка. Возможно, это именно то, что ему нужно. «На этой же улице, впереди». Изяслав прибавил шагу, ступая тише, чем прежде: ни к чему выдавать свое присутствие раньше времени. На ходу надел щегольскую полумаску, с усмешкой представив, как сейчас выглядит со стороны.
    А ведь действительно девушка.
    Жаль, что рассмотреть лицо незнакомки ему скорее всего представится возможным только у себя дома. Определенный риск, однако это Игра, в ней нельзя без риска. Фонари были редки, и определить, насколько далеко он от девушки, можно было лишь ориентируясь на звук и ее зыбкий силуэт: темное не так-то просто различить на темном. Но и ему это на руку: вряд ли, обернувшись, она заметит тихо ступающего преследователя. Впрочем, кто знает – осторожность в любом случае не помешает.
    Когда они зашли в один из дворов, юная леди все же обернулась – спасибо реакции и темноте, он успел уйти под прикрытие кустов, насаженных чьими-то заботливыми руками у дома. Замереть. Задержать дыхание. Вскоре незнакомка продолжила свой путь, но, судя по шагам, решила пойти быстрее. Если он не хочет ее упустить, надо браться за дело в течение пяти минут. Он прибавил шагу настолько, что почти бежал – обувь была подобрана с умом, каблук не стучал, подошва была мягкой и скрадывала звук шагов. И умение передвигаться бесшумно у него, кажется, было от природы.
    Еще немного – и он будет настолько близко, что сможет схватить девушку.

Он мысленно выругался. Времени не хватило на то, чтобы схватить ее, но… Возможно…
    Это будет даже интересней. Его губы изогнулись в улыбке, какая появляется на лице любого человека, чувствующего себя посланцем госпожи Смерти. Шаг не сбился, не замедлился – звериный шаг, легкий.
    Иногда он чувствовал странное, загадочное, необъяснимое желание опуститься на четыре… не просто конечности – лапы.
    «Танец. Позвольте пригласить Вас на танец. Танец огня и стали. Танец в темноте».
    Он быстрее. Он сильнее. У него лучше реакция – как, впрочем, и интуиция. Она никуда от него не уйдет, не скроется – и уж точно не испарится туманом. Короткий смешок, эхом отозвавшийся в его собственной голове.
    Он налетел на нее вихрем. Осторожно, но цепко, не давая вырваться, но и не делая больно, ухватил за запястье, провел пальцами от поясницы к лопаткам, как в страстном танце, прижал к себе и сделал круг, что вполне возможно собьет ее с толку. Дыхание не сбилось, однако теперь игрок позволил себе дышать, не сдерживаясь.
    Усмехнувшись девушке в лицо, обдав ее лицо горячим дыханием и придерживая ее за талию, танцующим шагом сделал полукруг и оказался за спиной рыжеволосой. Каждый раз эта игра заводила его. Он испытывал вожделение, но вожделение, мало похожее на обычную похоть. Ему хотелось прикасаться к ее волосам, вдыхать ее запах, но прикосновения будут нежными как были бы нежными прикосновения крыльев бабочки. Она даже не сразу поймет и почувствует, когда от нежных прикосновений пальцев он перейдет к прикосновениям лезвия.
    Одной рукой он держал ее за талию, прижимая к себе, другой же нежно провел по шее, скуле, щеке попавшейся в его сети… бабочки.
    Цветка?
    «Цветы эфемерны…»
    – Позвольте пригласить Вас на танец, – изогнувшиеся в улыбке губы выдали короткую фразу, когда он наклонился к нежному девичьему ушку.
    Дьявольские рыжие волосы… Охотник с закрытыми глазами полной грудью вдохнул их запах и прихватил прядь губами. Пальцы, остановившиеся на щеке девушки, погладили ее волосы.
    Шепот превратился в негромкий голос.
    – Мне нравится твой запах. Вот только… Эти… медикаменты, – он выдохнул. – Но они оттеняют тебя.
    Пальцы вновь опустились и осторожно обхватили шею, дав ему почувствовать биение крови – но не пытаясь душить. Он даже не допускал подобных мыслей: грубо и топорно, отвратительно самой его природе. Затем, одну руку оставив на талии, а другой нежно обхватив тонкое запястье, вновь сделал несколько танцующих шагов, ведя рыжеволосую за собой.

Он сделал несколько кругов, ведя за собой свою партнершу и внимательно следя за плавностью танца. Он не стал переходить на вальсовый шаг, который был бы здесь очень кстати, опасаясь, что рыжеволосая не сможет поддерживать такой темп, собьется, запутается в шагах и все испортит.
    Остановка. Держа девушку лишь за руку – пальцы наконец переместились с ее запястья к ладони – он заставил сделать ее маленький полукруг и сменил руку. Теперь она повернулась лицом к игроку. И вновь она почти прижата к нему, обхвачена за талию и ведома широкими кругами и петлями по темной улице.
    Им никто не помешает. Не должен помешать. Иначе правила Игры будут нарушены и все придется начинать с самого начала.
    Он не понимал, боится ли его рыжеволосая. Она не всхлипывала, не скулила и даже не пыталась отбиваться, стиснув зубы. Напротив – она полностью приняла правила его Игры. И это заслуживало поощрения.
    Да. Он позволит ей попытаться изменить уже, казалось бы, предопределенный исход их встречи, позволит сыграть с ним почти на равных. И, возможно, – но только возможно – даже победить.
    Ведя девушку по одному ему известной траектории, запутывая, сбивая с толку поворотами, он поцеловал ее в губы, чуть прикусив нижнюю губу.
    Резкая остановка.
    – А теперь – беги.
    Театральным жестом он отпустил ее одновременно с тем, как последнее слово соскользнуло с его губ.
    И если она не глупая, то побежит. Глаза мужчины мутно блеснули в скудном лунном свете. Быть может, поведя Игру по новому витку, он встретит ее вновь. А партнерша, с которой играешь не в первый раз, имеет прелесть новизны. Распахнув плащ, он извлек из ножен на поясе охотничий нож.