Марья, лежа грудью на подоконнике, глядела в окно, дожидаясь Кощея. Ей было решительно нечем заняться, она скучала. За время отсутствия Кощея Марья и прибраться успела, и постель ему постелить, и ужин нехитрый приготовить из того, что нашла в кощеевых закромах. Заниматься делами хозяйственными Марья не любила - но и не таким от скуки займешься.
Слуг чародей не держал - так что поговорить Марье было не с кем. На улицу выйти она не могла: Кощей сказал, будто наложил какое-то заклятье, которое не то не даст ей покинуть дом, не то доложит ему о марьиных перемещениях. Может быть, он врал, однако проверять этот факт у Марьи не было никакого желания - она уже попыталась сбежать, что стоило ей нескольких болезненных синяков, выговора и обещания шкуру с нее, Марьи, заживо содрать.
Все, что ей оставалось, - это ждать приезда колдуна, а уж тот, может быть, как-то и развлечет свою пленницу.
Марья негромко напевала песенку, запомнившуюся ей еще в детстве, а Кощея все не было видно. Если он не вернется до наступления ночи, решила Марья, то дожидаться его она не станет - ляжет спать.
Когда-нибудь, надеялась она, ее заточению придет конец, однако что-то подсказывало Марье, что произойдет это ой как не скоро. Никто не спешил спасать воительницу, никто не спешил покончить с темным чародеем... Поэтому Марье приходилось, несмотря на ее надежды, с грустью признавать, что ее плен может затянуться очень надолго.
Она вздохнула, подпирая щеку кулаком. Прищурившись, Марья заметила появившегося на горизонте всадника - должно быть, Кощей возвращался.

Она видела, как Кощей слазит с коня, который еле держался на ногах, насыпает ему овса и идет к дому. Чародей, похоже, чувствовал себя не лучше, чем его уставшая скотина: он шел медленно, чуть покачиваясь. Марье стало очень интересно, куда и зачем он ездил.
Она, отбежав от окна, уселась на кровати, делая вид, будто возвращения кощеева вовсе не дожидалась. Она расправляла складки на платье, врученном ей Кощеем заместо привычного ее костюма, и изредка поглядывала на дверь. Марья слышала, как он вошел в дом, но почему-то остановился. А Марье не терпелось услышать оценку своим хозяйственным способностям. В тереме-то его давно не прибирались, да и сам он, кажется, не готовил, так что не заметить перемен не мог.
Кощей, наконец, вошел. Он выглядел задумчивым и несколько удивленным и говорил почему-то не о том, какая чудесная Марья хозяюшка. Она нахмурилась, закидывая ногу на ногу, а Кощей буквально рухнул на стоявший неподалеку стул.
- Ты сейчас выглядишь скорее полумертвым, чем бессмертным, - оценивающе взглянув на Кощея, заявила Марья.
Она поднялась, игнорируя его подозрительный взгляд, и, подойдя к мужчине, заставила его поднять руки, чтобы иметь возможность стянуть с него кольчугу.
Ей нетерпелось узнать, за чем отлучался Кощей, однако она побаивалась спрашивать его сразу, видя, что он не в духе.

- Неправда, - передернув плечами, ответила Марья, правда, уверенности в ее голосе не было.
Она сняла с мужчины его кольчугу и, аккуратно сложив, кинула на постель. Вытерев руки об юбку, она снова уставилась на Кощея, ожидая, пока тот заговорит. Он молчал; в наступившей тишине Марья услышала, как урчит живот Кощея, который продолжал буравить ее подозрительным взглядом, и, не выдержав, улыбнулась - ситуация насмешила ее.
Кощей, похоже, хотел казаться человеком настолько суровым, что даже не мог признать того факта, что он голоден. Может быть, он считал, что темному колдуну вроде него должны быть чужды обычные потребности; может быть, он просто не успел отойти от долгой поездки... Марья не могла знать наверняка, однако первый вариант казался ей весьма правдоподобным.
- Мне было скучно, я не знала, чем заняться, - пожав плечами, проговорила Марья. - Да и... - продолжила было она, но замолкла, думая, стоит ли договаривать, - мне хотелось сделать тебе приятное. Раз уж ты - единственный в моем нынешнем окружении, - кривя губы, добавила Марья.
Он безотрывно смотрел на женщину, и той стало неуютно. Неужели Кощей действительно считает, что единственная причина, по которой она занялась хозяйством, - это желание что-то получить взамен? Марья, в свою очередь, могла привести не один аргумент, поясняющий ее поведение, да Кощея, похоже, ими не проймешь.
- Ты сам попробовал бы как-нибудь... ну, приятное окружающим делать, - прищурившись и скрестив руки на груди, произнесла Марья. - Может, во вкус войдешь однажды и перестанешь во всех врагов видеть.

Марья недовольно посмотрела на Кощея, который был почему-то крайне недоволен ее действиями и недовольства своего скрыть не пытался. Такое отношение очень обидело Марью, она рассчитывала на совсем другую реакцию. Конечно, убиралась и готовила она больше от скуки, чем от желания получить кощеево одобрение, но все-таки была разочарована тем, что ее труд не был оценен по достоинству.
А он еще и издевался. Марья скривилась, слушая Кощея. Возмущение нарастало, держать себя в руках становилось трудней, да и не видела Марья повода для того, чтобы сдерживаться. Кощею-то, похоже, кричащая, лезущая в драку женщина приходилась больше по душе.
- Подачки? - переспросила Марья, опасно повышая голос. - Это не было подачкой, это было заботой. За-бо-той! - по слогам повторила она, упирая руки в бока. - Но почем тебе, уроду, знать это! - еще громче воскликнула она.
Марья отвернулась, шумно вздохнув. Что толку кричать на Кощея, когда он все равно не понимает, в чем его позиция не верна, - только голос зря сорвет. Раздражение, однако, слабее не становилось. Марье хотелось стукнуть Кощея по его глупой голове, но она держалась, не уступая своему желанию - отчасти из-за страха. Кощею ничего не стоило ей все кости переломать, и Марья опасалась, что он, уже раздраженный, так и поступит, если она ударит его.

- Еще бы ты ее просил, это ведь выше твоего достоинства! - взглянув на него через плечо, раздраженно проговорила Марья, скрестив руки на груди.
Кощей приближался к ней, и ничего хорошего это не предвещало. Марья приготовилась к тому, что он ударит ее, и повернулась к Кощею лицом, всем своим видом стараясь показать, что не боится его, однако Кощей, как показалось Марье, не обратил никакого внимания на ее попытку. Он продолжил говорить, подойдя к ней так близко, что Марья была вынуждена отступить на шаг.
В отличие от Марьи, почти кричавшей, Кощей говорил тихо, и от этого женщине становилось не по себе.
- А может мне понравилось? - с вызовом сказала она. - Может, я пересмотрела свои идеалы и теперь довольна своим положением?
Она пихнула Кощея в плечо, желая заставить его отойти, но тот уже разворачивался, и несильный удар Марьи пришелся вскользь. Она, сжав зубы, наблюдала за тем, как Кощей, недовольный ее действиями, садится на постель, ею же застеленную, и стаскивает сапоги. Марья недобро прищурилась.
- А тебе не угодишь! Кричишь на тебя - плохо, заботишься, стараешься эту халупу в приличный вид привести - тоже плохо! - Марья всплеснула руками. - Ты сам не знаешь, чего хочешь, как же ты тогда Тридевятым управлять собираешься? Ты такой жалкий, - последнюю фразу Марья чуть ли не прорычала, но тут же замолкла, думая, не перегнула ли она палку.

Кощей вскочил, и Марья от неожиданности отшатнулась. Он повысил голос, отчего Марья опешила - она ни разу не слышала, чтобы Кощей кричал. Знай Марья, что простая уборка может так разозлить колдуна, - ни в коем случае к тряпке не притронулась бы.
- Я знаю, - прорычала Марья, даже не пытаясь понять, как уборка и готовый ужин связаны с ее возможным побегом. - И я пытаюсь смириться со своим положением, привыкнуть к нему. Мне было скучно, - наконец призналась Марья, - и, раз уж я все равно вынуждена жить в этой дыре, я убралась. В этом есть что-то преступное? - дрожащим от злости голосом спросила она, сжимая кулаки.
Кощей смотрел на нее, но ближе не подходил, и Марья надеялась, что успеет убежать прежде, чем он окончательно выйдет из себя. А колдун, судя по всему, был к этому уже близок.
Она хотела было вновь заговорить о том, что думала, будто ему будет приятно, но не успела и рта раскрыть. Ее слова достигли своей цели; терпение Кощея подошло к концу. До этого он говорил громко, теперь же он кричал. Марья попятилась, но он быстро пересек расстояние, разделявшее их, и замахнулся.
Женщина вся сжалась, ожидая удара, но его не последовало. Она боязливо взглянула на чародея, но извиняться даже не думала: как бы Марья ни боялась последствий, себя неправой она не считала.
- Не трогай меня! - взвизгнула она, пытаясь выдрать руку из кощеевой ладони, но тот держал ее крепко. - Правда глаза колет, да? - эти слова вырвались против ее воли, Марья не хотела злить Кощея еще сильнее, но едва себя контролировала.

Она упиралась и брыкалась, пытаясь вырваться, но безуспешно. Кощей вывел ее из комнаты; Марья думала, что он в подвал ее кинет, но мужчина потащил ее к входной двери. От удивления Марья растерялась и позволила вытолкать себя наружу. Несильный удар в спину выкинул ее вперед, и Марья, запутавшись в длинной юбке, еле устояла на ногах, чуть было не рухнув в мягкую после дождя землю. Когда она опомнилась, Кощей уже захлопнул за ней дверь.
Она замерла, не зная, что делать. Она могла бы сбежать... Могла бы украсть коня кощеева и сбежать! Конь, конечно, у него своенравный, но Марья привыкла со скотиной управляться.
Марья уже двинулась к лошадиному загону, но остановилась, вспомнив о заклятьи, о котором как-то упоминал Кощей. Ну конечно, заклятье. Она смахнула с лица волосы, разочарованно вздохнув. Стал бы чародей ее на улицу выгонять, если бы не был уверен в том, что она не сбежит; его заклятье сделать этого не позволит.
Она, поникнув, вернулась к дому. Марья попыталась утешить себя мыслью, что, пока она остается здесь, Иван находится в безопасности, но легче от этого не стало.
Марья привалилась к стене, обхватывая себя руками. Темнело. Дневная жара шла на убыль, уступая вечерней прохладе; Марью колотило - но вовсе не от холода. Какая-то мошка села ей на бедро, и Марья тут же ее прихлопнула, чертыхнувшись сквозь зубы.
Ей не раз приходилось ночевать на природе - так что подобная необходимость не слишком-то пугала Марью, но те случаи, думала она, отличались от нынешнего. Ей нечего было расстелить, не из чего разжечь костер... Ей нечего было есть, в то время как Марья была голодна. Она пожалела, что не перекусила до приезда Кощея - решила дождаться, чтобы поужинать вместе.
- Впусти меня, - наконец, попросила Марья, постучавшись.
Она старалась говорить так, чтобы в ее голосе не было слышно приказа. В то же время Марья испытывала жуткое унижение от того, что вынуждена обращаться к чародею с какой-либо просьбой; он-то наверняка только этого и ждет.